Питер О`Доннел - Умереть не сегодня
Модести быстро осмотрела бандитов на земле. Никто не шевелился. Она подняла автомат и махнула им Вилли. Затем послышался хруст мелких камешков под ногами и рядом с ней оказался преподобный Леонард Джимсон. Он заглянул в загон и отвернулся.
Его сотрясали спазмы. Модести не стала смотреть на священника, но положила автомат и вошла в загон, чтобы окончательно удостовериться, что никто из прятавшихся там не выказывает признаков жизни. Минуту спустя она услышала срывающийся голос Джимсона:
— Они все… умерли?
Модести чуть приподняла одного из народных мстителей, затем опустила его на землю.
— Да, умерли, — кивнула она Джимсону. — Когда над тобой в шести футах взрывается осколочная граната, немного шансов уцелеть. Ну, а в этом каменном загоне осколки рикошетировали от стен, как разъяренные шершни.
— Боже мой! — только и произнес священник и опустился на колени.
Вилли Гарвин между тем спускался с холма в долину. На краю плато появились школьницы. Модести крикнула им оставаться на месте, подобрала автомат и двинулась осматривать тех, кто был подстрелен в первые секунды сражения. Она заметила с удовлетворением, что мулы не пострадали.
Трое из четверых бандитов были живы. Один без сознания, двое других лежали с перекошенными от боли и страха лицами и не думали ни о каком сопротивлении. Модести собрала их оружие, отнесла подальше и стала оценивать ситуацию. Двое ранены в плечо, один в ногу. Все в тяжелом состоянии. Она опустилась на колени возле того, кто лежал без сознания, и стала разрезать пропитанную кровью рубашку его же ножом.
Появился и Вилли Гарвин. На плече у него была винтовка М-14, в руках карабин, за спиной рюкзак. Он внимательно оглядел Модести, пытаясь понять, не ранена ли она.
— Со мной порядок, Вилли-солнышко, — сказала Модести.
Он кивнул, снял со спины рюкзак, мрачно оглядел поле боя.
— Тоже мне вояки, — буркнул он. — Армия Спасения и то повоевала бы лучше. Того, кто у них тут был за главного, надо расстрелять.
— Я его уже застрелила, — кивнула Модести.
Кожаная безрукавка Вилли была в крови. Судя по всему, не его, а прежнего владельца. Кровь уже успела высохнуть. Было бессмысленно спрашивать, жив часовой или нет. Вилли явно подкрался так, чтобы метнуть нож и успокоить его навсегда. Ставка была слишком велика, чтобы понапрасну рисковать.
Вилли открыл рюкзак и вытащил большую жестянку — хорошо оснащенную аптечку первой помощи. Модести сказала:
— Надо наложить повязку, подержи его, а я перевяжу.
Десять минут спустя они сделали для этой троицы все, что могли. Раны их были перевязаны, и каждый получил инъекцию морфия. Модести выпрямилась и оглянулась. Джимсон по-прежнему коленопреклоненно молился. Школьницы сидели на краю плато, напоминая кур на насесте.
— Сигареты не найдется? — спросила Модести Вилли.
Вилли вытащил пачку, вынул сигарету, зажег и передал Модести. Потом стал осматривать поле боя с видом недовольного профессионала.
— Насильники из них отменные, не то что солдаты, — буркнул он. — А что с девицей? Я видел, как с ней резвилось четверо, пока мы не начали палить.
Модести обернулась к плато. Роза, укутанная одеялом, стояла и с интересом смотрела на поле битвы. Хорошо, что бандиты начали с Розы, подумала Модести. У нее была здоровая крестьянская натура и нервы крепкие. Пройдет еще немного времени и, кто знает, вдруг она будет вспоминать эпизод на одеялах в лагере с меньшей неприязнью, чем родительскую порку.
— Она не пропадет, — сказала Модести. — А нам пора убираться. А то скоро сюда пожалует сам Эль Мико.
— Эль Мико погиб, — сказал Вилли. — Я слышал выпуск новостей в машине еще до того, как обнаружил автобус. Большой триумф. Веселая музыка. Правительственные войска организовали его отряду, на перевале к югу от этих мест, засаду.
Устроили там хорошую мясорубку. Когда бой закончился, нашли труп Эль Мико.
Это меняло дело. Теперь они могли спокойно заняться ранеными.
— Как ты думаешь, с автобусом все в порядке? — спросила вдруг Модести.
— Я его бегло осмотрел. Погнулась выхлопная труба. Ну и лобовое стекло, конечно, вылетело. Я могу довести его со священником и его овечками, а ты садись в «мерседес». К закату попадем в Сан-Тремино.
— В Сан-Тремино? — удивленно спросила Модести: она-то думала вернуться в Орситу.
— Гарсия ждет, — отозвался Вилли.
Тут Модести вспомнила, что ехала к умирающему Гарсия. Последние события заставили забыть о первоначальной цели путешествия.
— Орсита ближе, — сказала она. — Для этих троих. До автобуса их можно доставить на мулах. Чем быстрее ими займутся врачи, тем лучше.
— Они и после этого проживут недолго, Принцесса, — рассудительно заметил Вилли. — Нам ведь придется сообщить, кто они такие. А мятежников в этих местах вешают без разговоров.
— Верно, — Модести протерла глаза тыльной стороной кисти. — Что-то я сегодня плохо соображаю.
— Погода такая, — сказал Вилли, глядя на ясное небо. — Слишком большая влажность.
Модести бросила сигарету. Теперь, когда опасность миновала, ее мозги требовали отдыха, отказываясь принимать решения так же стремительно, как недавно. Если оставить раненых здесь, они умрут. Если доставить их в городскую больницу, их повесят.
— Как произошел этот фокус с гранатой, Принцесса? — осведомился Вилли. — Мне с холма было плохо видно, но вышло все лучше не придумаешь.
Она кивнула в сторону Джимсона, по-прежнему стоявшего на коленях у загона.
— Это поработал священник. Играл когда-то в крикет за Кембридж. В одну секунду поймал и вернул…
Вилли удивленно присвистнул и сказал с ухмылкой:
— Эль Мико не хватало таких вот, как он.
— Сильно сомневаюсь, — отозвалась без тени юмора Модести. — До этого эпизода с гранатой он портил мне все подряд… Ладно, после расскажу.
В сопровождении Вилли она подошла к загону. Джимсон поднял голову. Руки его были сложены, пальцы сцеплены. Он сказал тихим, срывающимся голосом:
— В одном вы были правы… До этого я никогда не видел настоящего зла. Сегодня я познакомился с ним. Сегодня я заглянул в ад…
Он медленно поднялся. Модести поглядела на кровавое месиво в загоне и устало произнесла:
— Нет, мистер Джимсон. Эти люди как раз не очень опасны. Бедность, примитивное существование… Недалеко ушли от животных…
Священник удивленно посмотрел на нее.
— Я не имел их в виду.
Модести посмотрела на Джимсона, затем на Вилли и спросила:
— Тогда, может быть, вы про нас?
Джимсон отрицательно покачал головой и, как человек, испытывающий мучения, надрывно сказал:
— Я говорю о себе.
Вилли и бровью не повел, а Модести попробовала его успокоить:
— Вы избавились от гранаты, которая уничтожила бы всех нас. Просто она приземлилась не на плато, а в загоне…
— Нет… — снова покачал головой Джимсон. — Я вполне мог бросить ее куда-то еще. На моих руках кровь пятерых.
— Все лучше, чем если бы на их руках была ваша кровь, — беззаботно сказал Вилли. — То, как они обошлись с толстушкой, только цветочки.
— Нет! — воскликнул Джимсон. — Нет. Я предал себя!
Модести пожала плечами. Несмотря на малоприятное общение с Джимсоном, она не питала к нему никаких плохих чувств. Скорее наоборот. Он был псих, но разве можно винить его за это? Зато он был последователен. И не трус. И среди всех его завиральных идей, может, и таились зерна правды, которые когда-нибудь, может, в другом мире, дадут всходы… Но не сейчас. Не в этом мире…
— Приведи мулов, Вилли-солнышко. Погрузим раненых.
— Значит, ты их хочешь сдать?
— Да, повезем в Сан-Тремино. Может, они и не доживут… Да и если тамошний доктор такой же, как механики в Орсите, то мы окажем им большую услугу. Ну, а если им суждено быть повешенными… В общем, умирать всегда лучше не сегодня, а завтра… Розе тоже, кстати, нужен доктор, а в Сан-Тремино есть больница.
Вилли пошел за мулами, а она помахала рукой школьницам.
Она очень надеялась, что застанет Гарсия в живых.
Солнце было еще довольно высоко, и голова у Модести сильно болела. День выдался тяжелый. Она подошла к Вилли и стала помогать ему снимать путы с мулов.
